349
На площадяхъ и у всѣхъ, такъ называемыхъ воротъ (пречистенскихъ, никитскихъ и пр.), служились молебны. Ихъ устроивали мѣстные торговцы. Для этого на скоро сколачивалась эстрада ч нѣчто въ родѣ деревяннаго балагана, открытаго съ одной стороны; приглашались трубачи, иверская и духовенство. Собирались толпы зѣвакъ и народъ (онъ скоро охладѣлъ) принималъ участіе въ качествѣ простаго зрителя любопытнаго, но совершенно равнодушнаго и безразличнаго къ смыслу торжества. Впослѣдствіи онъ даже почти не кричалъ ура, въ силу чего расхаживали въ толпѣ бутари и внушали патріотическія чувства кулаками -- а также и религіозныя. Кто не становился на колѣни, того влекли въ сибирку и толпа преклоняла колѣни въ грязь, въ лужи и въ мокрый снѣгъ. Но окончаніи молебна трубачи трубили "боже царя храни", иверская садилась въ карету и уѣзжала на промыслъ, а хоръ мальчишекъ съ акомпаниментами бутарей, что есть мочи голосилъ ура, но по большей части слышалось уля, такъ какъ кричали почти исключительно ребятишки отъ 5 до 14 лѣтъ включительно. Пьянство было повальное. Пили и шампанское, и сивуху; поили народъ и на красной площади, и на тверской, гдѣ въ 1861 г онъ билъ студентовъ. Онъ пилъ, кричалъ ура и толпами бѣжалъ, чтобы выпить на даровщинку и поглазѣть, но о "восторгѣ патріотическомъ" и помину не было! Вотъ очень характеристичный случай. Идетъ пьяный мужикъ, пѣсню поетъ (тогда въ часть не брали, и народъ таки потѣшился надъ однимъ рьянымъ квартальнымъ, поставленнымъ въ невозможность дать въ зубы и повлечь въ сибирку). "Эхъ, ты, мужланъ, нализался въ такой день", замѣтилъ ему сѣдовласый, пузатый купецъ. "Нализался! а какъ не нализаться то. Мы этакого то дня, подика-съ, съ самой коронаціи ждали". Это мы собственными ушами слышали.
Вормс Николай Александрович
Белый террор, 1866 г.